Тем, кому известен утонченный и выразительнейший британский актер Билл Найи, не нужны дополнительные причины, чтобы пойти посмотреть спектакль с его участием. Схожий довод подействует и на поклонников Кэри Маллиган, которую уже впору называть не «восходящей», а вполне состоявшейся звездой экрана.
А уж если речь идет о камерной постановке для этих двоих (действие происходит в одной комнате в небогатой квартире в Восточном Лондоне), в которой Кэри и Билл играют крайне неожиданную пару любовников (в прошлом) и непримиримых (почти) в своих жизненных принципах соперников в настоящем... Тут не должно остаться сомнений, что зрителей ждет наслаждение филигранным актерским мастерством и американскими горками эмоций.
Премьера пьесы заслуженного британского драматурга Дэвида Хэа «Верхний свет» состоялась в 1995 году, увенчалась рядом наград, а уже в 1997 году роль от Майкла Гэмбона перешла к Биллу Найи. Восстанавливая пьесу в 2014 году, Хэа настаивал на возвращении именно Найи, хотя видеть его в романтическом амплуа немного неожиданно.
Романтика и юмор пробиваются сквозь тщательно прописанный социалистом Хэа конфликт между идеалисткой Кирой Холлис, отказавшейся от привилегий upper-middle класса и ныне работающей в школе для трудных детей, и Томом Сёджантом, успешным ресторатором (у образа есть вполне реальный прототип – сэр Теренс Конран, которому мы обязаны появлением лондонского Музея дизайна). Два этих мира, – мир успешных, влиятельных, знаменитых, и мир социальных служащих из спальных районов, – уже столкнулись впервые много лет назад, когда сотрудница офиса Сёджанта Кира стала его любовницей. Сейчас, после смерти жены, Том приезжает в неказистое жилище Киры, чтобы...
Вот именно выяснению, зачем вернулся Том, чего ему не хватает в его завидном образе жизни, что он стучится в дверь Киры, чтобы расхаживать по тесной кухне, картинно размахивать руками, пинать стулья, демонстративно брезгливо помогать резать сыр для ужина, изливать тонны сарказма относительно образа жизни и мыслей бывшей возлюбленной, и посвящено два часа действия пьесы.
Кира парирует нападки Тома с уязвленной гордостью и внутренним достоинством человека, который обречен быть вечно недооцененным и непонятым, запертым в стеклянном аквариуме отдельного класса людей, который по неведомым причинам считается «низшим». В их обмене репликами, точном, как в теннисном матче, неожиданно рождается ощущение, что несмотря на внешнюю непримиримость, они не могут жить друг без друга.
Обрамляют этот страстный социально-любовный диалог трогательные сцены с проблемным сыном Тома, 18-летним Эдвардом (Мэтью Бирд), объясняя и дополняя все происходящее.
Венчает постановку изящная работа со светом, который то гаснет, то ярко освещает все вокруг, – как это и должно быть свойственно верхнему свету.
.jpg "Оранжереи с пальмами, аквапарки и пляжный волейбол: где в Петербурге переждать зиму")
