Кристофер Марло, распутник, повеса, шпион, дуэлянт, ровесник Шекспира и бОльшая «звезда», чем Шекспир в свое время, стал автором первой драматической обработки легендарного сюжета про ученого, готового продать бессмертную душу ради сверхчеловеческого знания и власти. Именно с пьесы «Трагическая история Доктора Фауста» начинается длинная череда художественных интерпретаций конфликта веры и науки, смирения и гордыни: через вольнодумного англичанина к этому мощному образу пришли Гёте и Гейне, Пушкин и Брюсов, Томас Манн и череда других классиков.
Добившийся успеха во многих науках, но разочарованный в силе человеческого мозга Доктор Фауст (Пол Хилтон) заключает с дьяволом сделку: 24 года Мефистофель служит ему верой и правдой, исполняя любые желания и даря вожделенное знание, но по истечении срока Фауст должен отправиться с ним в ад. Мефистофель (Артур Дарвилл) честно исполняет условия договора, но это не спасает Фауста от гнетущих мыслей о том, что срок страшного контракта истекает...
Первая постановка пьесы Марло в современном театре Глобус была доверена Мэтью Данстеру («Палачи», 2016) – и опытный британский режиссер остроумно обошелся с не самым простым текстом. Разные акты пьесы Марло настолько разнородны по стилю, что некоторые исследователи приписывают другому автору сатирические, «потешные» сцены, где дьявольские проделки Мефистофеля намеренно снижаются и высмеиваются. Кроме того, в образах борющихся за душу самонадеянного ученого ангелов добра и зла и аллегориях семи смертных грехов у Марло еще звучат отзвуки средневековых моралите, –справиться с этим калейдоскопом и сохранить трагический и мистический нерв текста сможет далеко не каждый.
Данстеру это удается – он на полную запускает хитроумную театральную машинерию елизаветинского театра: оживающие книги, драконы, настоящее адское пламя полыхающее на сцене, дым, устрашающие маски, черепа и прочие дьявольские спецэффекты, поражавшие воображение неискушенных зрителей партера во времена Шекспира и Марло, производят зловещее впечатление и сегодня.
«Сотворено для человека небо, и потому он лучше всех небес», – искусительная фраза Мефистофеля в устах очень сдержанного и мрачного в этой роли Артура Дарвилла звучит почти как саркастическая реплика Гамлета «Что за чудо природы человек!» И не случайно.
Марло, хотя и делает реверансы официальной религии, отстраняется от осуждения и грешника, и коварного беса. Трагедия Фауста, отчаянье которого в финале пьесы прекрасно играет Пол Хилтон, в изложении Марло выглядит иллюстрацией тезиса «благими намерениями вымощена дорога в ад». Да и представитель этого ада – вовсе не воплощение лжи; Мефистофель, сам падший демон, скорее сочувствует ученому, а возможно, в его лице и всему человечеству.
.jpg "Оранжереи с пальмами, аквапарки и пляжный волейбол: где в Петербурге переждать зиму")
